Наконец-то я нашла время вспомнить, как прошёл мой самый счастливый день, а вернее вечер в жизни...
Было это в 2006 году.
Шла 37-я неделя моей вымученной и тяжконосимой беременности. За эти 36 полных неделек я трижды "отдыхала" в больнице, отд.патологии 1-й градской, тогда она ещё была открыта... Сколько в меня было влито магнезии, пентоксифиллина и актовегина, не счесть....понаслушалась от врачей, собственной мамы и отца ребёнка, который тоже врач, страшных прогнозов по поводу своей участи и назойливых советов беременность не сохранять.
Видок был у меня ещё тот: можете представить 156 см. роста и огромнейший живот, глядя на который врачи - узисты спрашивали: "У вас там двойня?" и очень удивлялись, узнав, что один единственный, да ещё и всего-то 35 недель.
Нервы мои были взвинчены до предела, так как в квартире был полный бардак, мама убираться и готовить комнату к появлению внука не собиралась, а я была крайне немобильна. В итоге всё равно, несмотря на мой гестоз - отёки и давление, мне пришлось двигать шкафы, протягивать провода вдоль плинтуса, а коридоре даже делать цементную растяжку. Наверное, забавно я смотрелась со стороны - враскаряку, задевая пузом стены, пол.
Накануне дня, когда мой мальчик решил появиться на свет Божий я поругалась с матерью очередной раз, опять по поводу недоделанного микроремонта (она до сих пор недоделала пол в коридоре 3,5 метра площадью, а мне не позволила доделать ещё тогда, не доверила
). Наверное, тогда я была не права, потому что как только я прилегла отдохнуть после скандала, Федюшка внутри сильно закопошился и прорвал пузырь. Хлынули воды
Я была в панике, ведь на следующий день я собиралась ложиться в больницу планово, за две недели до родов (я знала заранее, что меня будут кесарить в 38 недель из-за диабетических осложнений) и уже собрала вещи, а тут
В общем, Господь меня наказал, за скандал с мамой
и я на скорой с мигалкой отправилась в 1-ю градскую, что на Ленинском. Пока ехали, несколько раз схватывало живот и достаточно сильно, но терпимо. Приехав в приёмную, я получила дежурную клизму и дырявую ночнушку. Потом ко мне подошла молодая тётя и "обрадовала", что операцию будет делать она лично
Я поняла - мне пришёл конец, поскольку приняла эту тетю-Мотю за неопытную ординаторшу, коих там как грязи. Вместо знаменитого на весь родблок анестезиолога, на которого я надеялась и уповала мне пообещали неизвестного дежурного из хирургии
Когда меня проводили в предродовую палату, чтобы я немножко полежала со схватками, меня стала одолевать дрожь, но не от холода, а от предстоящего кошмара и ужаса, который по большому счёту я сама себе внушила. Пока схватки были терпимые я прогулялась по палате. Большая, кажется коек на шесть и что самое приятное, на стене висит Икона Богородицы рукописная. Я подошла к Иконе и стала молить Богородицу о том, чтобы меня простили и помогли удачно родить малыша, вернее помогли врачам удачно меня прооперировать. Пока стояла и молилась схватки усилились до такой степени, что терпеть молча стало невозможно.
Никогда не думала что это ТАК больно
Всегда казалось мне, что раз боль физиологичная, значит, её можно как-то продышать, протерпеть... нет, я не смогла. Может у меня болевой порог очень низкий, но я стала орать на всё отделение
Врач, как оказалось, была кандидат наук, а не ординатор, "утешала" меня, мол потерпи, пусть ребёночек почувствует схватки, так ему будет лучше подготовиться к рождению. Потом ко мне присоединили КТГ, чтобы прослушать сердцебиение дитятки и тонус матки, а я всё орала и умоляла сделать всё быстрее.
Сколько прошло времени я не помню, от боли потеряла всякую ориентацию. Наконец медсестры привезли каталку, погрузили корчащуюся от боли меня и повезли в операционную. Возле дверей операционной с меня сняли казённую дырявую ночнушку и облачили в стерильную одноразовую, хотели снять крестик, но я, вцепившись в него всеми силами простонала «не отдам…»; на ноги надели бахилы, на голову стерильный одноразовый чепец; первая медсестра поставила мочевой катетер, а вторая внутривенный. Я почувствовала сильное головокружение и пожаловалась на это врачу, она померила мне сахар крови глюкометром и оказалось, что я нуждаюсь в ведении глюкозы. Когда меня положили на стол, схватки были в самом разгаре и я, как ни старалась, не могла сосредоточиться, чтобы нормально общаться с анестезиологом. В коротких промежутках между схватками я спутано отвечала на его вопросы: «когда ела, что, сколько…» Я так подумала, что он хотел давать мне общий наркоз, но к таким поворотам событий я готова не была, всю беременность настраивала себя на эпидуралку, а поэтому наврала врачу, что ела недавно и очень много. – «Понятно» - сказал анестезиолог – «Будем делать эпидуральную анестезию»
«Эпидуральную или спинальную?» - уточнила я (они отличаются) «Спинальную.» После он попросил мня повернуться на бок, поджать ноги к подбородку и выгнуть спину. Как это он себе представлял не знаю, когда впереди торчит огромный «арбуз», не то что поджать ноги не возможно, а даже согнуть их и приподнять трудно. Я честно попыталась, но по реакции анестезиолога поняла, что у меня ничего не вышло. «Что вы мне свою попу показываете, у вас красивая попа, но мне нужна спина!!!» Дальше он стал нащупывать между позвонками место, куда можно было бы ввести иглу, а меня скорчила очередная схватка. Я дико заорала, на что врач отругал меня: «я ещё ничего не начал делать, а вы кричите!» «Это не вы, это схватка!» - простонала я. Врач всё никак не мог нащупать у меня остистые отростки позвоночника, вернее промежуток между ними и смачно это камментировал: « что-то не могу никак найти место, у вас не было операций на позвоночнике?» От таких слов меня стало колотить. Когда очередная адская боль пронзила тело, у меня началась паника. Это конец! Он не попадёт мне в канал, анестезия не получится, меня зарежут заживо, а ребёнок не родится… Такие мысли пришли в голову. Я закричала: Боже, отпустите меня! Я ничего не хочу, мне очень больно, а лучше пристрелите меня, чтоб я не мучилась!!!!
Пока я корчилась от схватки, дико верещала и прощалась с жизнью, врач мазал мою спину антисептиком. Потом схватка прошла и я почувствовала довольно болезненный укол в спину, хотя, не столько болезненный, сколько неприятно жгучий. Я опять заверещала, потому, что знала по словам тех, кто прошёл эпидуралку, что сам укол вообще не чувствуется, а чувствуется давление вводимого анестетика. Я подумала, что врач промахнулся, раз я чувствую жжение. Оказалось, что чувство жжения даёт поверхностная анестезия «лимонная корочка»(новокаин вводится в кожу), которую делают перед тем, как вводить длиннющую иглищу в спинномозговой канал.
«А вот теперь замри и не вздумай дёрнуться!» - произнёс мой мучитель.
Я окаменела. Лежала не дыша, и прислушивалась к ощущениям, заодно моля Бога о том, чтобы схватка не скорчила меня в самый ответственный момент. Ощущений не было никаких. Даже ощущения давления. Я лежала и думала, что же он никак не начнёт вводить иглу?! И вдруг слышу: «Ноги теплеют?» -Значит уже ввёл. Ощущения тепла в ногах предшествует началу анестезии. «Нет, не теплеют» «А сейчас?» - «Нет»….» «Ну, а так?!» «Вроде одна нога стала чуть теплее, а может мне кажется только…» «Понятно, достаточно» С этими словами врач видимо вынул из канала иглу. Буквально через минуту я стала конкретно ощущать, что ноги мне уже не принадлежат. Доктора сложили их где-то там снизу так, как им хотелось, а я запомнила чувство ног так, как они лежали до того, как «исчезнуть».
«Ну что, немеет живот?» - спросил доктор. «Не знаю, ща пощупаю» «Вроде так слегка, но ещё пока чувствую» - «Ну и достаточно.»
Вообще, мне досталась весёлая команда врачей – чёрноюмористов.
После этого молоденькая ассистентка раскинула мои руки на специальные подставки по бокам стола и нацепила на них кучу датчиков, капельниц и прочей нужной ерунды. Врачи акушеры стали густо намазывать меня риванолом, причём не только живот, но и ноги. Схватки перестали меня мучить, ещё когда врач только стал вводить анестетик в канал. Медсестра поставила ширму и я смогла видеть лишь лица врачей, делающих операцию.
От страха, слёз и Атропина, который вводят, чтобы расслабить матку перед операцией у меня наглухо заложило нос. Вообще я хроник по заложенности носа, постоянный отёк слизистой заставляет меня не расставаться с сосудосуживающими каплями. Врачи меж тем всё не начинали. Стояли себе за ширмочкой и гремели инструментами…
Зачем они так тянут, думала я, а если анестезия закончится… Минут через 15 этого бесцельного гремения, я спросила у сидящего подле анестезиста – «А когда уже начнётся операция – то?!» Он улыбнулся и ответил: «скоро», а миленькая молоденькая ассистенточка, с наивными глазами, ласково так посмотрела на меня и произнесла: «А операция давно уже идёт…»
Я ответила ей, что грешно шутить над несчастной больной женщиной… «Я же не чувствую тактильных ощущений, которые остаются при спинальной анестезии, я вообще ничего не чувствую!» Я лежала и страдала от недоумения, почему врачи не начинают меня резать, пока не кончилась анестезия, а ещё больше я страдала от невозможности вдохнуть носом, во рту всё так ссохлось, что казалось сейчас лопнут губы и горло… Я всё просила принести мне мой Нафтизин, но меня никто не слушал. Кроме всего этого меня продолжала колотить дрожь, видимо от пережитого стресса. Сознание было спутано, я находилась как бы в прострации от страха и ужаса положения. Лишь когда за ширмой произнесли «Достаём!» я поняла, что молоденькая ассистенточка не шутила. Видимо анестезист для перестраховки ввёл мне лошадиную дозу анестетика, что я утратила не только болевую, но и тактильную чувствительность, даже на руках кончики пальцев онемели.
Тем временем бригада врачей пыталась выдавить из меня моего Федюшку.
Две слабых женщины плохо справлялись с этой задачей и пыхтя бубнили: «Ух, крупный какой наверное, не выходит никак» «Ухи…ухи смотри загнулись…» Тут встал анестезист и решил помочь, своими мощными руками так надавил мне на дно матки, что Федюня вылетел не мешкая, а я чуть не лишилась пары нижних рёбер.
«Ой, мальчик какой хороший, не крупный» - услышала я, а несколькими секундами позже услышала самый милый сердцу любой женщины звук – первый крик своего сына…
В тот момент я забыла о том, что мне плохо, в тот момент я была абсолютно счастлива, таких моментов у меня не было никогда в жизни. Его первый плач до сих пор стоит в памяти, это незабываемо. Он был такой приятный, родной, милый, как будто не плач младенца, а райская мелодия…
Его пронесли мимо меня к столу с лампой, там обтирали, а он потихоньку попискивал, кряхтел. Я волновалась, что он перестал плакать, а лишь кряхтел, но меня успокоили «Все дети разные, твой интеллигент…»
Минут через 5-7 акушерка поднесла мне моего мальчика к лицу и ткнув его писюлькой в нос сказала: «Видишь, это мальчик, видишь?» - «Я знаю, что мальчик мне 5 раз на УЗИ говорили и показывали то же самое. «Сколько баллов у него по Апгар?» - «7-8»…Мой розвенький нежный воробышек сидел скукожившись в пелёночке, был похож на своего папу, когда тот спросонок; посредине пузика торчал остаток голубоватой пуповинки, на головке чёрные волосики.
«Ой, а что это он чёрненький?»- задала глупый вопрос неизвестно кому я…
«Отец малыша светлый…» Акушерка поднесла его щёчку к моим губам, я чмокнула пересохшим ртом нежную кожу. Как жалко было мне в тот момент, что я не могла вдохнуть носом, чтобы почувствовать запах своего ребёнка, мне так хотелось этого, но я смогла лишь поцеловать его щёчки.
Рост и вес мне сказали позже: 3440 и 52.
Тем временем врачи зашивали мне то, что ещё несколько минут назад было Федюшкиным домом. Я лежала и благодарила Господа, за то, что мой мальчик родился, что он жив! Что он, вопреки прогнозам врачей, родился здоровым, а не патологически крупным или наоборот недоношенным. Вообще, я тогда не могла поверить как мог в 36 недель родиться доношенный малыш. До сих пор считаю это Великой Милостью Божией мне недостойной.
Мне хотелось поскорее в палату, чтобы капнуть в нос Нафтизин, попить и поскорее сообщить маме, что я родила хорошенького мальчика.
В операционную зашла дежурная врач: «Долго ещё?»-спросила она бригаду, «Апоневроз» - ответили врачи.
Я расстроилась… «Ещё только апоневроз шьёте, что же так долго…хнык…»
Врачи подняли на меня удивлённые глаза: « А вы кто по специальности?»
«Медсестра» - ответила я. «Тогда понятно» - буркнули врачи.
Наконец-то я почувствовала хоть что-то, а именно то, как дёргали нитками мою кожу на животе. Боли не было, но тактильное ощущение появилось.
Зашив, врачи сняли ширму и я увидела как они откуда-то снизу достали чьи-то голые коленки. «Ой, чьи это ноги?!» - возмутилась я… «Это ваши ноги» - невозмутимо ответили доктора. Оказывается они согнули мне ноги в коленках, а я их не чувствовала вообще, вернее я запомнила их как они лежали вытянутые до анестезии, так я и думала, что так и лежат.
После меня перевалили на каталку, положили на шов пузырь со льдом, поставили капельницу с Окситоцином, накрыли двумя тёплыми одеялами и оставили возле операционной. Меня колотило, но холода я не чувствовала. Мне казалось, что колотило меня от нервного перенапряжения и одновременно от блаженного чувства облегчения. Минут через 30 меня отвезли в палату и я смогла наконец-то капнуть Нафтизин, попить и позвонить родным, чтобы рассказать о своём счастье.
Где-то через час стало тянуть шов. Сначала боль была нудной, но не сильной, но с каждыми 10-15 минут она всё нарастала. Это сокращалась под действием Окситоцина матка со свежей раной от разреза, да ещё жутко болели разрезанные мышцы и кожа. Когда боль была уже достаточно сильной я стала подвывать. На моё счастье дело было к ночи, а в палате кроме меня ещё 4 девчонки, перенесшие операцию днями раньше. Девчонки поняли, что спать я им не дам и экстренно вызвали мне медсестру с обезболивающим уколом. Она уколола мне в бедро мощное наркотическое средство – Трамал. От него боль стала уходить, заглушаться и в скоре от неё осталось лишь терпимое занудство. В ноги возвращалась чувствительность медленно, всю ночь начиная с кончиков пальцев и выше. На ночь я получила ещё укол Анальгина и спала довольно таки хорошо, правда было несколько раз посреди ночи приступов боли, но коротких и не сильных. Очень мешал пузырь со льдом, но снимать его мне запретили всю ночь. Мочевой катетер оставили на сутки, это хорошо, так как самостоятельно сходить в туалет было бы ужасно больно. Первые 2 суток шевелиться было тяжко. На бок я поворачивалась минут 20 по миллиметру. На 3-и сутки смогла порйтись по палате, согнувшись и еле дыша. Самые счастливые минутки были когда приносили деток. Женщины после кесарева, получающие антибиотики, грудью не кормят, поэтому нам приносили пузырьки со смесью и соской, мы кормили своих малышей так.
На 8-е сутки нас с Федюшей выписали домой.
Сейчас Фёдору 2 года и почти 1 месяц, он абсолютно здоров, не смотря на то, что отец его тоже с СД-1 типа.
Слава Богу за всё.